Неточные совпадения
Пробираясь берегом к своей хате, я невольно всматривался в ту сторону, где накануне слепой дожидался ночного пловца; луна уже катилась по небу, и мне показалось, что кто-то в белом сидел на берегу; я подкрался, подстрекаемый любопытством, и прилег в траве над обрывом берега;
высунув немного
голову, я мог хорошо видеть с утеса все, что внизу делалось, и не очень удивился, а почти обрадовался, узнав мою русалку.
Из толпы узких, небольших и обыкновенных
голов высовывал свое толстое лицо мясник, наблюдал весь процесс с видом знатока и разговаривал односложными словами с оружейным мастером, которого называл кумом, потому что в праздничный день напивался с ним в одном шинке.
Закупками распорядилась сама Катерина Ивановна с помощию одного жильца, какого-то жалкого полячка, бог знает для чего проживавшего у г-жи Липпевехзель, который тотчас же прикомандировался на посылки к Катерине Ивановне и бегал весь вчерашний день и все это утро сломя
голову и
высунув язык, кажется особенно стараясь, чтобы заметно было это последнее обстоятельство.
Клим пораженно провожал глазами одну из телег. На нее был погружен лишний человек, он лежал сверх трупов, аккуратно положенных вдоль телеги, его небрежно взвалили вкось, почти поперек их, и он
высунул из-под брезента
голые, разномерные руки; одна была коротенькая, торчала деревянно и растопырив пальцы звездой, а другая — длинная, очевидно, сломана в локтевом сгибе; свесившись с телеги, она свободно качалась, и кисть ее, на которой не хватало двух пальцев, была похожа на клешню рака.
Высунув из-за самовара
голову, визгливо закричал рыжий Семен...
Дня через три, вечером, он стоял у окна в своей комнате, тщательно подпиливая только что остриженные ногти. Бесшумно открылась калитка, во двор шагнул широкоплечий человек в пальто из парусины, в белой фуражке, с маленьким чемоданом в руке. Немного прикрыв калитку, человек обнажил коротко остриженную
голову,
высунул ее на улицу, посмотрел влево и пошел к флигелю, раскачивая чемоданчик, поочередно выдвигая плечи.
Повар, прижав
голову к левому плечу и
высунув язык, не гнулся, ноги его были плотно сжаты; казалось, что у него одна нога, она стучала по ступеням твердо, как нога живого, и ею он упирался, не желая спуститься вниз.
— Где же ты? — крикнул опять старик и
высунул еще больше
голову,
высунул ее с плечами, озираясь на все стороны, направо и налево, — иди сюда; я гостинчику приготовил, иди, покажу!
Федор Павлович отпер окно и
высунул всю свою
голову.
Я прошелся несколько раз по комнате, остановился перед зеркалом, долго, долго смотрел на свое сконфуженное лицо и, медлительно
высунув язык, с горькой насмешкой покачал
головой.
Люди шли молча; опустив
головы и
высунув изо рта длинные языки, тихонько за ними плелись собаки.
— Что за пропасть! в руках наших был, пан
голова! — отвечали десятские. — В переулке окружили проклятые хлопцы, стали танцевать, дергать,
высовывать языки, вырывать из рук… черт с вами!.. И как мы попали на эту ворону вместо его, Бог один знает!
Со страхом оборотился он: боже ты мой, какая ночь! ни звезд, ни месяца; вокруг провалы; под ногами круча без дна; над
головою свесилась гора и вот-вот, кажись, так и хочет оборваться на него! И чудится деду, что из-за нее мигает какая-то харя: у! у! нос — как мех в кузнице; ноздри — хоть по ведру воды влей в каждую! губы, ей-богу, как две колоды! красные очи выкатились наверх, и еще и язык
высунула и дразнит!
Две пары дюжих волов всякий раз
высовывали свои
головы из плетеного сарая на улицу и мычали, когда завидывали шедшую куму — корову, или дядю — толстого быка.
Закрыв глаза, я вижу, как из жерла каменки, с ее серых булыжников густым потоком льются мохнатые пестрые твари, наполняют маленькую баню, дуют на свечу,
высовывают озорниковато розовые языки. Это тоже смешно, но и жутко. Бабушка, качая
головою, молчит минуту и вдруг снова точно вспыхнет вся.
На мое горе, дед оказался дома; он встал пред грозным стариком, закинув
голову,
высунув бородку вперед, и торопливо говорил, глядя в глаза, тусклые и круглые, как семишники...
Все схватили кто что успел, бросились в сени с огнем, — глядят, а из рундука и впрямь волк
голову высунул!
За Родионом Антонычем был послан третий рассылка. Раиса Павловна начинала терять терпение, и у ней по лицу выступили багровые пятна. В момент, когда она совсем была готова вспылить неудержимым барским гневом, дверь в кабинет неслышно растворилась, и в нее осторожно пролез сам Родион Антоныч. Он сначала
высунул в отворенную половинку дверей свою седую, обритую
голову с щурившимися серыми глазками, осторожно огляделся кругом и потом уже с подавленным кряхтением ввалился всей своей упитанной тушей в кабинет.
Только что успел он
высунуть из ямы свою
голову, как она изо всей силы хвать ему острием косы по
голове.
Люди ходили медленно, повесив
головы, собаки —
высунув языки.
— Конечно, великое счастье узреть его императорское величество государя императора, всероссийского монарха. Однако никак нельзя
высовывать вперед
головы и разрознивать этим равнение… Государь пожаловал нам два дня отдыха. Ура его императорскому величеству!
Он вдруг вышел, не дожидаясь ответа, но
высунул еще раз
голову из-за двери.
Темною ратью двигается лес навстречу нам. Крылатые ели — как большие птицы; березы — точно девушки. Кислый запах болота течет по полю. Рядом со мною идет собака,
высунув розовый язык, останавливается и, принюхавшись, недоуменно качает лисьей
головой.
— Ах, господи! — огорчённо сказал Кожемякин, вставая на ноги и глядя вслед ему. Тиунов тоже вскочил, наклонил
голову,
высунув её вперёд, и, размахивая правой рукой, быстро заходил по комнате, вполголоса говоря...
Потом татарин
высунул из окна
голову, крикнув...
— Эх, Архипушка! деньги — голуби: прилетят и опять улетят! Пусти, ради небесного создателя, — молил Васильев тонким, дребезжащим голосом,
высунув из кузова
голову.
Старик, который ухаживал за мной, оказался доктором. Он тоже черкес, как пастухи и мои кунаки. Он объяснялся со мной только знаками, мазал меня, массировал, перевязывал, и, когда я обращался к нему с вопросами, он показывал мне, что он не понимает и что говорить мне вредно. Это он показывал так:
высовывал язык, что-то болтал, потом отрицательно качал
головой, ложился на спину, закрывал глаза, складывал руки на груди, представляя мертвого, и, показывая на язык, говорил...
Лицо у него было озабоченное, глаза невесёлые, речь отрывистая, тонкие губы всё время кривились, вздрагивали. Он позвонил, открыл дверь,
высунул в коридор
голову и крикнул...
Как ты ни прижимай меня к стене — во-первых, с меня нечего взять…
гол, братец, я как сокол! а во-вторых, я все-таки до последнего издыхания буду барахтаться и
высовывать тебе язык!
Ночь была холодная; я прозяб до костей, устал и хотел спать; следовательно, нимало не удивительно, что позабыл все приличие и начал так постукивать тяжелой скобою, что окна затряслись в доме, и грозное «хоц таузент! вас ист дас?» [«проклятье! что это такое?» (нем.)] прогремело, наконец, за дверьми; они растворились; толстая мадам с заспанными глазами
высунула огромную
голову в миткалевом чепце и повторила вовсе не ласковым голосом свое: «Вас ист дас?» — «Руссишер капитен!» — закричал я также не слишком вежливо; миткалевой чепец спрятался, двери захлопнулись, и я остался опять на холоду, который час от часу становился чувствительнее.
Тетка лизнула его ухо и, желая усесться возможно удобнее, беспокойно задвигалась, смяла его под себя холодными лапами и нечаянно
высунула из-под шубы
голову, но тотчас же сердито заворчала и нырнула под шубу.
Естественно, опасаясь быть обнаруженным, я ждал, что они проследуют мимо, хотя искушение выйти и заявить о себе было сильно, — я надеялся остаться снова один, на свой риск и страх и, как мог глубже, ушел в тень. Но, пройдя тупик, где я скрывался, Дигэ и Ганувер остановились — остановились так близко, что,
высунув из-за угла
голову, я мог видеть их почти против себя.
Губы её, распухшие от укусов, почти не шевелились, и слова шли как будто не из горла, а из опустившегося к ногам живота, безобразно вздутого, готового лопнуть. Посиневшее лицо тоже вздулось; она дышала, как уставшая собака, и так же
высовывала опухший, изжёванный язык, хватала волосы на
голове, тянула их, рвала и всё рычала, выла, убеждая, одолевая кого-то, кто не хотел или не мог уступить ей...
Заслышав песню, старый Заяц
высунул было свою
голову из балагана, но сейчас же спрятался, как началась экзекуция.
Петр(
высовывая из двери взлохмаченную
голову). Елена Николаевна… на минутку… (Елена быстро уходит.)
Севка и Матюшка сделали вид, как будто испугались, и отскочили назад; толпа, расположенная к ним прибаутками, которые рассыпал Матюшка, заслонила их и разразилась громким, продолжительным хохотом. Ободренный этим, Матюшка
высунул вперед черную кудрявую свою
голову и заорал во все горло...
Стало светать, и Поликей, не спавший всю ночь, задремал. Надвинув шапку и тем еще больше
высунув письмо, Поликей в дремоте стал стукаться
головой о грядку. Он проснулся около дома. Первым движением его было схватиться за шапку: она сидела плотно на
голове; он и не снял ее, уверенный, что конверт тут. Он тронул Барабана, поправил сено, опять принял вид дворника и, важно поглядывая вокруг себя, затрясся к дому.
Мы забрались в «дыру» и легли,
высунув из нее
головы на воздух. Молчали. Коновалов как лег, так и остался неподвижен, точно окаменел. Хохол неустанно возился и всё стучал зубами. Я долго смотрел, как тлели угли костра: сначала яркий и большой, уголь понемногу становился меньше, покрывался пеплом и исчезал под ним. И скоро от костра не осталось ничего, кроме теплого запаха. Я смотрел и думал...
И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть ее, большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под корягу. Однако, подумав, она решилась
высунуть из воды свою лупоглазую
голову: ей было очень интересно узнать, куда летят утки.
Извне слышался отдаленный гул толпы, бродившей по улице; время от времени гул этот как будто приближался и, смешавшись внезапно с свирепым завыванием ветра и шумом дождя, посылаемого в окна, производил такой грохот, что даже канарейка, сидевшая нахохлившись в клетке над
головою поручи-цы, вздрагивала,
высовывала из-под крылышка
голову и начинала отряхиваться.
— Гуляет, — насупив брови, сквозь зубы процедил Трифон, а сам, поднявшись с лавки и отодвинув оконницу,
высунул на волю седую свою
голову.
Одним махом Петряйка вскочил на верх лесенки и, растворив створцы,
высунул на волю белокурую свою
голову. Потом прыгнул на пол и, разведя врозь руками, удивленным голосом сказал...
Страшно…Я
высовываю свою
голову в окно и бесцельно смотрю в бесконечную даль.
Это так заинтересовало Тасю, что она в одну минуту вспрыгнула на окно и, открыв форточку,
высунула из неё
голову.
Чего не натерпелись князь Борис Алексеич с княгиней, ехавши по Заборью! Он,
голову повеся, молча сидел, княгиня со слезами на глазах, кротко, приветно всем улыбалась. На приветы ее встречные ругали ее ругательски. Мальчишек сотни полторы с села согнали: бегут за молодыми господами, «у-у!» кричат, языки им
высовывают.
Оба
высунули свои
головы из окна и глядят в сторону на ворота, около которых на лавочке сидит домохозяин Ляшкевского, пухленький обыватель в расстегнутой жилетке, в широких синих панталонах и с отвислыми потными щечками.
В пустую кадку постучи, пустота и отзовется, — ан солдатская
голова не без начинки, братцы… На заре, чуть ободняло, прокрался он задворками к бабке доказчице. Брякнул в оконце.
Высунула она свое печеное яблочко наружу, как мышь из-под лавки.
— Как случилось!
Высунешь одни руки и стреляешь. Ведь вот, в руку попало. А высунь-ка я
голову, — прямо бы в
голову и угодило.
Митька, которому и дети, и Фридрих Адольфович строго-настрого наказывали стоять неподвижно в живой картине, в одну минуту позабыл все их предостережения. Он быстро повернул
голову в ту сторону, откуда слышался детский голос, и
высунул язык своему деревенскому приятелю, вдобавок погрозив еще кулаком в его сторону.
— Ну-ка, выходите сюда, железные люди! Что вы головы-то
высовываете, как лягушки из воды! Выходите смелей, мы раскупорим вашу скорлупу!